Вступительный пост:

    Комната уже успела пропитаться запахом сожженной плоти. Техники и хирурги-кибернетики суетились вокруг операционного стола, работая над искалеченным и изломанным телом. Пациент вскрикнул, тихо зарычал. Он посмотрел на коротышку-угнаута, который собирался отправить его в спасительные объятья сна инъекцией специального препарата. Но ему не нужен был наркоз, он прекрасно понимал, что сейчас это не лучший выбор, так как болевой шок может убить его, а повреждения были очень серьезные. Карлик замер, а потом тут же решил не вводить в искусственный сон пациента.
    Наоборот ему нужна была эта агония, вся без остатка, не приглушенная анаболиами. Наоборот. Сейчас он словно необработанный кусок металла, который положили в горн, дабы он раскалился, чтобы потом можно было выковать из него меч.  Это определение понравилось ему. Эта боль лишь испытание. Очередное.
    Даган... нет, уже нет. Что там прошептал немощь, перед тем как откинуться?.. Мордред. Да, теперь у него есть свое имя. Новое, настоящее. Новоиспеченный повелитель ситхов вымученно улыбнулся. Это стоило очередной вспышки боли и очередного злобного рыка.
    — Дарт... Мордред... Дарт Мордред. Дарт... — прохрипел он в бреду, словно мантру.
    Слуги тем временем оперативно и быстро работали над изувеченным телом. Главное старательно, дабы не убить или не навредить господину. О да, сейчас они трудились, лучше прежнего. У них был серьезный мотив. Очень. Если сейчас сердце Мордреда остановится, то все эти существа умрут вместе с ним. Перед тем как пойти к своему учителю Мордред навестил их, раздал необходимые указания и чтобы они были исполнены с точностью, всадил каждому из них бомбу. Эта взрывчатка, размером с ноготь, не нуждалась в каких-то особенных навыках или познаниях в медицине. Достаточно лишь наложить ее на шею, возле артерии. Сам взрыватель был настроен на ритмы сердцебиения Мордреда. Это был сильный стимул работать. Конечно же, многие нервничали, но они так же понимали, что малейшая ошибка им точно стоила жизни.
    Ситх продолжал метаться в бреду, боль вызывала только ярость, а ярость в гнев. Гнев придавал сил, держать себя в исцеляющем трансе, поддерживая самые опасные ранения в стабильном состоянии. Все как писал древний кодекс темного ордена. Это вызывало иронический смех. Мордред чувствовал, что сейчас он обладает такой мощью, что способен растереть в звездную пыль целый крейсер или сместить с орбиты планету, но он прикован, в данный момент к операционному столу, не говоря уже о том, что сам он никак не может двигаться. Еще один вымученный смех, еще одна вспышка боли. Теперь это будет сопровождать его всю жизнь. Многие раны так и останутся незалеченными, и их придется постоянно держать закрытыми. Синтеплоть может помочь в этом деле, а еще лучше помокнуть в бакте. Но не все чудо-лекарство способно залечить.
    Сейчас хирурги увязли в его внутренностях по локти, сшивая разорванные органы, а некоторые заменяя на механические аналоги, пришлось пойти на риск, что у организма мажет начаться синдром отторжения... И тогда. Но это прекрасно знали и штопавшие его врачи. Тем лучше для них будет.
    Диньк. Диньк. Диньк...
    Извлеченные дюрастиловые осколки падали в лоток, с характерным позвякиванием. Наверное, их хватило бы на целый полк боевых дроидов или, хотя бы, нарастить поверх поврежденной кожи еще одну — металлическую. Но об этом он уже загодя позаботился. Сейчас кибертехник, сведущий так же в нейрохирургии, соединял нервы с электродами протезов для конечностей. Это вызывало острую боль, которую Мордред перегонял в транс. Нормальный человек так долго бы не продержался в таком персональном аду. В особенности, когда на живую еще ко всему копаются в твоих внутренностях. Складывалось ощущение, что внутри ворошился клубок червей-скалогрызов. Но это не важно.
    Последние швы стянули поврежденные края кожи, когда были закончены предварительные операции. Со скрипом стол вместе с пациентом медленно и осторожно, под присмотром медицинских датчиков стал подниматься, ставя его в горизонтальное положение.
    Теперь начался сбор экзоскелета. Стальная пластина крышкой саркофага легла на грудь, послышалось жужжание и шипение, когда обе части «кирасы» соединяли. Руки от плеча до локтя и бедра тоже уже закрылись алым металлом, все закрывалось и соединялось гибким и прочным материалом, который был плотно подогнан под все элементы кибернетического доспеха. Тот же материал закрыл локтевые сгибы, коленные суставы и другие места, где нужна была подвижность. Он уже начинал чувствовать свое новое тело. Точнее пока учился. Последней скрылась голова. Теперь Мордред видел окружающий мир сквозь ВиД. От внешнего мира теперь его разделяла не только броня, но и восьмиступенчатый фильтр, подававший кислород через маску.
    Он сделал свой первый вдох, звук получился хриплым и глухим. А затем выдох. Углекислый газ покинул загерметизированное пространство с резким шипением. Да, дышать в такой системе будет сложно, но в этом же и заключалась основная слабость кибернетического тела. Кисти сжались в кулаки, потом вновь разжались. Он встряхнул ногами, подвигал корпусом, проверяя подвижность тела. Сделал несколько движений. Да, вес изменился, придется к этому привыкать. Да и с таким телом теперь особо не попрыгаешь.
    «Меньше чем человек, машина», — мрачно подумал Дарт Мордред, изучая диагностические схемы своего состояния на внутришлемном дисплее и изучая себя чисто внешне. — «Нет! Я не дроид»!
    Не дроид. Но все же, даже распрощавшись со значительным куском своего тела, он победил. Самое главное. За власть всегда расплачиваешься по самым высоким тарифам. Иногда слишком. И это тоже испытание, можешь ли ты заплатить эту цену.
    Мордред хрипло рассмеялся. Смех был долгим и наполненный злым торжеством. Он победил! О да, он блаженно прикрыл глаза. Вихрь ярости, кружившийся в нем во время операции, утих, но это не важно. В бою с Дартом Текисом он встал на грань виброклинка и бился, как никогда, как в последний раз. Еще несколько часов назад он балансировал на краю глубокой пропасти, но удержался и вновь он был на пороге. Не это ли жизнь воина? Находиться не в эпицентре шторма, где спокойно, а на его краю? Не это ли жизнь, постоянно испытывая себя и становясь сильнее? Жизнь прекрасна тогда, когда она подвергается чрезмерному риску и тогда ты смотришь на нее по новой.